Шоги Эффенди полагал, что среди всех книг бахаи, за исключением Китаб-и-Агдас, Наисвятой книги Бахауллы, ни одна не может сравниться с Китаб-и-Иган^[i]. Считается, что именно Китаб-и-Иган является завершением незаконченного текста Персидского Байяна – самой священной книги Законоцарствия Баби.

Бахаулла явил «Книгу Несомненности» в 1861 году всего за двое суток отвечая на вопросы, заданные ему Хаджи Мирзой Сейидом Мухаммадом, старшим дядей Баба по материнской линии. Именно поэтому вначале Иган была известна среди бахаи под названием Рисалий-и-Хал («Послание дяде»). Этим объясняется и частое обращение в ней к собеседнику.

Текст вопросов, представленных Бахаулле Хаджи Мирзой Сейидом Мухаммадом, сохранился среди бумаг семьи дяди Баба и в обобщенном виде выглядит следующим образом:

1. День Воскресения. Произойдет ли воскресение в телесном обличии? В мире изобилует несправедливость. Как будет воздано праведникам, и как будет наказана несправедливость?
2. Двенадцатый Имам родился и продолжает жить. Соответствующие традиции поддерживают веру в это. Как это можно объяснить?
3. Толкование священных текстов. Не похоже, чтобы это Дело соответствовало верованиям, существовавшим на протяжении многих лет. Нельзя не учитывать буквальный смысл святых текстов и священного писания. Как это можно объяснить?
4. Согласно некоторым преданиям, происходящих от Имамов, с появлением Каима должны произойти определенные события. Некоторые из них перечислены. Но ни одно из них не произошло. Как это можно объяснить?[ii]

Хотя Китаб-и-Иган посвящена обоснованию истинности пророческой миссии Баба, она, тем не менее, охватывает круг вопросов, простирающихся гораздо шире одного Откровения. В ней раскрывается природа пророческих Откровений; положение, миссия и функция Пророков, их отношение к Богу и взаимоотношения между собой; причина и характер смены Пророков друг другом (Поступательное Откровение); «возвращение» пророков, рай и адский огонь, Божий гнев, Царство Мессии, жизнь и смерть, неизбежность сопротивления богословов и духовенства новой религии и др.[iii]

Написанный оригинал Китаб-и-Иган, полученный Хаджи Мирзой Сейидом Мухаммадом, был выполнен рукою Абдул-Баха, которому в то время было всего 16 лет, и который тогда, среди прочего, служил своему возлюбленному Отцу в качестве секретаря.

Много лет оригинал Китаб-и-Иган находился в семье Хаджи Мирзы Сейида Мухаммада, пока не был отправлен Шоги Эффенди, чтобы быть помещенным в Международном архиве бахаи на Святой Земле. Рассказ об обнаружении и передачи оригинала этой рукописи составляет еще одну увлекательную главу в истории этой выдающейся книги.

В 1948 году, когда Десница Дела Божьего Таразулла Самандари был в Ширазе, Фатимих Ханум-и-Афнан, правнучка Хаджи Мирзы Сейида Мухаммада, рассказала ему, что у нее имеются старинные книги для Шоги Эффенди, которые она хотела бы передать ему. Раскрыв книгу и увидев почерк Абдул-Баха, г-н Самандари понял, что перед ним оригинал рукописи Иган.

В Тегеране г-н Самандари связался с секретарем Национального Духовного Собрания Ирана, Али-Акбаром Фурутаном, и сообщил ему об обнаружении оригинала книги Иган. Г-н Фурутан немедленно телеграфировал Шоги Эффенди и спросил его, что делать с бесценной рукописью. Хранитель распорядился, чтобы рукопись была передана Валийуллах Варге, Доверенному по Хукукулла, пока не наступит подходящее время для пересылки ее во Всемирный Центр. Спустя три года Шоги Эффенди попросил г-на Зикру’ллах Хадема доставить рукопись Иган на Святую Землю. Доктор Уго Джиакери служил во Всемирном Центре бахаи, когда г-н Хадем прибыл в Хайфу. Он вспоминает тот день, когда Шоги Эффенди получил рукопись Китаб-и-Иган:

Однажды вечером, когда я вошел в столовую, Хранитель уже сидел на своем месте за столом, и лицо его сияло ликованием, которое он не мог сдерживать. С его стороны стола лежал небольшой сверток, предмет, завернутый в шелковый платок, типичный для Востока и, в особенности, для Ирана. Как только мы разместились за столом и приготовились слушать, еще до того, как ужин был подан, он рассказал, что в этот день прибыл паломник из Тегерана, привёзший для размещения в архиве один из самых ценных документов. Он развязал платок и с величайшим почтением поднял манускрипт в виде книги и расположил его так, чтобы все могли видеть. По его словам, в нем содержалось две оригинальные скрижали, написанные рукой Абдул-Баха. Одна из них была Иган, а название другой я не запомнил .... Шоги Эффенди никогда раньше не видел оригинала Иган и был глубоко поражен, обнаружив, что фраза, которую он взял из этой книги в качестве названия для своего перевода Повествования Набиля, «Вестники Рассвета», была написана Самим Бахауллой на полях одной из страниц.[iv]

Так, спустя девяносто лет с момента явления, оригинал Китаб-и-Иган возвратился обратно к Средоточию Веры и был помещен в Международном архиве бахаи для истории.

Первые европейские переводы Китаб-и-Иган с персидского появились в начале XX в. Например, французский, а также русский. Последний, по-видимому, был издан ашхабадской общиной не позднее 1938 г. — года, до которого просуществовала сама община. В нем наличествует обилие «калек» с персидского и «буквализмов» в передаче образов и метафор (См. Бахаулла. Книга Иган. Пер. с персидского / Местная Духовная Ассамблея г.Южно-Сахалинск, – 171 с.). В 1931 г. Шоги Эффенди выполнил английский перевод, который с тех пор используется для перевода на европейские языки Книги как одного из основополагающих Священных Писаний Веры Бахаи.

По материалам:

•  The Sealed Words. A Brief Account of the Revelation of Bahá’u’lláh’s Kitáb-i-Íqán (The Book of Certitude), 1989 (revised 2005), Shahrokh Monjazeb.

• Бахаулла. Китаб-и Икан. Академический перевод с персидского. СПб.: «Петербургское Востоковедение», 2001. – 272 с. («Памятники культуры Востока»).