Всемирный
Дом Справедливости
29 декабря
1988 г.
К
последователям Бахауллы в
Соединенных
Штатах Америки
Дорогие
друзья-бахаи,
С озабоченностью
отметили мы свидетельства недоразумений,
возникающих в отношениях между
некоторыми друзьями, когда они
сталкиваются с трудностями в применении
принципов бахаи к повседневным вопросам.
С одной стороны, они признают свою веру
в Бахауллы и Его Учения; с другой, если
действия их собратьев или институтов
бахаи не согласуются с их ожиданиями —
призывают на помощь либеральные
демократические практики Запада. В
сердцевине этого недоразумения лежат
неверные взгляды на такие
фундаментальные предметы, как права
личности и свобода слова в общине бахаи.
Мы считаем, что источник принципиальных
трудностей в этой ситуации — не
соответствующие действительности
представления, которых придерживаются
как отдельные верующие, так и их
институты.
Признавая крайнюю
серьезность брошенного вам вызова
разрешить эти недоразумения, мы
останавливаемся ненадолго, чтобы
поразмыслить вместе с вами над этими
вопросами в поисках контекста обсуждения
и понимания общиной этих насущных и
основополагающих вопросов.
Экстраординарные
способности американской нации, а также
величественное первенство общины бахаи,
идущей в авангарде ее рядов,
неоднократно превозносились в Писаниях
нашей Веры. В Своих Скрижалях и речах
Абдул-Баха, Средоточие Завета, нарисовал
захватывающую дух картину всеохватных
успехов этой щедро одаренной страны.
«Американская нация, — утверждает Он,
обладает силами и средствами исполнить
то, что украсит страницы истории, ей
будет завидовать весь мир, и она будет
благословлена и на Востоке, и на Западе
благодаря триумфу своего народа». В
другом месте, обращаясь уже собственно к
общине бахаи, Он произнес слова
непреходящей важности: «… ваша миссия, —
утверждал Он, — несказанно славна. Коли
ваши предприятия увенчаются успехом,
Америка, без сомнения, превратится в
центр, из коего устремятся волны
духовной силы и где престол Царства
Божия, во всем великолепии славы и
величия, будет прочно установлен».
Шоги Эффенди
часто восхвалял замечательные достижения
и потенциальное величие этой особо
благословенной общины, однако счел
необходимым высказать, в «Пришествии
Божественной Справедливости», серьезное
предупреждение, имеющее ключевое
значение для правильного понимания
отношения, существующего между этой
общиной бахаи и той нацией, из которой
она вышла. «Яркую дань уважения, — писал
он со всей серьезностью, — заслуженно и
постоянно воздаваемую способностям,
духу, поведению и высокому положению
американских верующих — как
индивидуально, так и всей общине как
органичному целому — ни при каких
обстоятельствах не следует смешивать с
характером и природой того народа, из
которого их поднял Бог. Следует провести
и бесстрашно и решительно отстаивать
различие между этой общиной и этим
народом, если мы хотим надлежащим
образом признать преображающую силу Веры
Бахауллы, проявляющуюся в ее воздействии
на жизнь и стандарты тех, кто решил
встать под Его знамена. Иначе наивысшая
и характерная роль Его Откровения, а
именно, ничто иное, как вызвать к жизни
новую расу людей, останется совершенно
непризнанной и полностью сокрытой».
Именно над далеко идущими и
преображающими следствиями этого
различия мы особо приглашаем вас
поразмыслить.
Та особая точка
зрения, что дает нам чувство перспективы
и является основой нашей веры и
действий, состоит в признании власти
Бога и нашего подчинения Его воле, как
она явлена Бахауллой, Его верховным
Явлением для сего обетованного Дня.
Принять Пророка Бога в Его время и
подчиняться Его велениям — две главные и
неразделимые обязанности, для выполнения
которых и была создана всякая душа. Эта
двойная обязанность выполняется на
основе личного выбора человека, и этот
акт составляет наивысшее выражение
свободной воли, коей всякое человеческое
существо было наделено вселюбящим
Создателем.
Средством
практического осуществления этих
обязанностей в нынешнюю блистательную
Эпоху является Завет Бахауллы; в
действительности, это — могущественный
инструмент, с помощью которого личная
вера в Него воплощается в практические
дела. Завет состоит из божественно
задуманных установлений, необходимых для
сохранения органичного единства Дела.
Таким образом, он становится источником
побудительной силы, которая, как говорит
нам возлюбленный Учитель, «подобно
артерии бьется и пульсирует в теле
мира». «Совершенно ясно, — утверждает
Он, — что ось единства человечества есть
ничто иное, как сила Завета». Именно
через него — как теоретически, так и
практически — проявляется в жизни и
трудах Абдул-Баха, назначенного
Толкователя, совершенного Примера и
Средоточия Завета, значение Слова.
Именно через него запускаются в действие
процессы Административного Порядка —
этой «уникальной и удивительной
Системы».
Подчеркивая его
уникальность, Шоги Эффенди указал, что
«этот Административный Порядок в корне
отличен от всего, что было ранее
установлено каким-либо Пророком,
поскольку Бахаулла Сам явил его
принципы, установил его институты,
назначил того, кто будет толковать Его
Слово и даровал необходимый авторитет
органу, предназначенному дополнять и
применять Его законодательные
предписания». В другом заявлении он
утверждает, что «Было бы совершенным
заблуждением пытаться проводить
сравнение между этим уникальным,
божественно задуманным Порядком, и какой
бы то ни было из тех многочисленных
систем, которые умы человеческие, в
разные периоды своей истории, изобретали
для управления человеческими
институтами». «Такая попытка, —
высказывал он свои чувства, — сама по
себе выдавала бы недостаток твердого
понимания превосходства того, что было
сотворено руками его великого Автора».
Недостаток такого
понимания не даст обрести правильный
взгляд любому, кто измеряет
административный процесс бахаи по мерке
преобладающих в сегодняшнем обществе
практик. Ибо, несмотря на его склонность
к демократическим методам в управлении
своими делами, и невзирая на то, что
некоторые из его черт напоминают таковые
в других системах, этот Административный
Порядок не следует рассматривать как
простое улучшение прошлых или нынешних
систем; он представляет отход от них как
по происхождению своему, так и по
концепции. «Этот новорожденный
Административный Порядок, — объяснял
Шоги Эффенди, — включает в свою
структуру определенные элементы, которые
можно найти в каждой из трех признанных
форм светского правительства, никоим
образом не являясь простым
воспроизведением какой-то из них; он не
вводит в механику своей работы ни одной
из тех противоречивых особенностей,
коими они обладают от природы. Он
смешивает и гармонизирует, чего не
достигло доселе ни одно правительство,
созданное руками смертных, те
благотворные истины, что содержатся, вне
всякого сомнения, в каждой из этих
систем, не подвергая, вместе с тем,
опасности цельность тех данных Богом
истин, на которых он, в конце концов, и
основывается».
Вы, без сомнения,
хорошо знакомы с рассуждениями Хранителя
на эту тему. Зачем же нужны, можем мы
спросить, эти постоянные подчеркивания?
Зачем эти многократные обзоры самых
основ? Все это — призыв к серьезному
размышлению, к достижению корректного
взгляда, к принятию правильного
отношения. Все это невозможно без
глубоко понимания основ Веры бахаи.
Подчеркнутый
акцент на отличии Порядка Бахауллы
направлено не на то, чтобы принизить
существующие государственные системы. На
самом деле, их следует считать плодом
длительного периода общественной
эволюции и весьма высокой стадией
развития социальной организации. Нами же
двигает знание о том, что наивысшая
миссия Откровения Бахауллы, Носителя
этого Порядка, состоит, как на это
указал Шоги Эффенди, «ни в чем ином, как
в достижении органичного единства всех
наций», указывающего на «наступление
зрелости всей человеческой расы в
целом». Изумительным следствием этого
является наглядная близость исполнения
извечной надежды, ныне, с приходом
Бахауллы, наконец ставшей вполне
достижимой. В практических терминах Его
миссия сигнализирует наступление
«органических изменений в структуре
сегодняшнего общества, изменений,
которых мир еще не испытывал». Это новое
проявление прямого участия Бога в
событиях истории, новое заверение в том,
что дети Его не покинуты «блуждать по
воле волн», знак излияния небесной
благодати, которая позволит всему
человечеству наконец-то избавиться от
конфликтов и ссор и вознестись к высотам
всеобщего мира и Божественной
цивилизации. Помимо всего прочего, это
демонстрация той самой любви Его к Своим
детям, которую знал Он в глубине своего
«незапамятного бытия» и в «древней
вечности» Своей Сути, любви, которая и
заставила Его сотворить всех нас.
Следовательно, в самом возвышенном из
смыслов, внимание к требованиям Его
Мирового Порядка есть взаимность в ответ
на эту любовь.
***
Именно этот
взгляд помогает нам понять вопрос
свободы и его место в мышлении и
практике бахаи. Идея и фактическое
воплощение свободы пронизывают все
человеческие дела в безграничном
разнообразии форм и представлений. В
сущности, свобода является существенным
элементом всех выражений человеческой
жизни.
Свобода мысли,
свобода самовыражения, свобода действий
привлекали пристальное внимание
общественных мыслителей на протяжении
многих веков. Ставший результатом этого
поток исключительно глубоких мыслей
оказал огромное освобождающее влияние на
формирование современного общества. Во
имя свободы боролись и умирали поколения
угнетенных. Совершенно ясно, что
недостаток свободы и угнетение были
главными факторами в восстаниях всех
времен: взгляните на изобилие движений,
приведших к быстрому возникновению новых
наций во второй половине
XX века. Тщательное рассмотрение
учений Бахауллы не оставляет сомнений в
исключительной важности этих свобод для
конструктивного функционирования
общества. Возьмите, к примеру,
провозглашение Бахауллы, обращенное к
царям и правителям. Разве уже из одного
этого нельзя вывести, что достижение
свободы — важная цель Его Откровения?
Осуждение Им тирании и Его настойчивые
мольбы от имени угнетенных безошибочно
свидетельствуют об этом. Но разве не
подразумевает возвещенная Им свобода
более благородного, более широкого
проявления человеческих достижений?
Разве не указывает она на органичные
взаимоотношения между внутренними и
внешними реалиями человека, которые еще
не были достигнуты?
В своем обзоре
самых значимых учений бахаи, Шоги
Эффенди писал, что Бахаулла «внушает
принцип “умеренности во всем”; заявляет,
что все — будь это “свобода, цивилизация
и так далее”, что “уходит за границы
умеренности”, неизбежно “окажет пагубное
влияние на человека”; замечает, что
западная цивилизация тяжко смутила и
обеспокоила народы мира; предсказывает,
что близится день, когда “пламя
цивилизации, доведенной до чрезмерности,
пожрет города”».
Разъясняя тему
свободы, Бахаулла утверждает, что
«воплощение свободы и символ ее есть
животное»; что «свобода заставляет
человека преступать границы пристойности
и наносит ущерб благородству его
положения»; что «истинная свобода
состоит в подчинении человека Моим
заповедям». «Мы одобряем свободу в одних
обстоятельствах, — заявил Он, — и
отвергаем ее в других». Но Он, вместе с
тем, уверял, что «Если бы люди соблюдали
ниспосланное Нами с Небес Откровения,
они бы, без сомнения, достигли
совершенной свободы». И еще Он сказал:
«Все человечество целиком должно твердо
придерживаться того, что было ему явлено
и даровано. Тогда и только тогда
достигнет оно истинной свободы».
Утверждения
Бахауллы недвусмысленно призывают
проверить современные воззрения. Должна
ли свобода быть настолько широкой, как
это предполагается в современном
западном мышлении? Где свобода
ограничивает наши возможности прогресса,
а где ограничения дают нам свободу
процветать? Каковы границы свободы? Ибо
столь размыты и растяжимы аспекты ее
практического применения и выражения,
что, вероятно, понятие о свободе в
каждой конкретной ситуации будет в
разных умах принимать разный размах; и
эти аспекты, увы, можно употребить как
во благо, так и во зло. Нужно ли после
этого удивляться тому, что Бахаулла
призывает нас смириться пред волей Бога?
Поскольку любой
конструктивный взгляд на свободу
подразумевает существование границ,
неизбежны дальнейшие вопросы: Каковы
пределы свободы в общине бахаи? Каким
образом они должны определяться?
Поскольку человеческие существа были
созданы «продвигать вперед вечно
развивающуюся цивилизацию», можно
заключить отсюда, что свобода имеет
целью позволить всем исполнить это
предназначение, как в личной жизни, так
и в коллективной жизни общества. Отсюда,
диапазон свободы отмеряется всем тем,
что, в принципе, требуется для
реализации этого предназначения.
Размышляя над
предупреждением Бахауллы о том, что «все
выходящее за границы умеренности
перестает оказывать благотворное
влияние», мы начинаем понимать, что
Административный Порядок, Им задуманный,
воплощает практические принципы,
необходимые для поддержания той самой
умеренности, что обеспечит «истинную
свободу» для человечества. Если принять
во внимание все его аспекты, разве не
оказывается после этого Административный
Порядок воплощением структуры свободы
для нашей Эпохи? Абдул-Баха поддерживает
нас в этой мысли, говоря, что «умеренная
свобода, гарантирующая благоденствие
мира людей, поддерживающая и сохраняющая
всемирные связи, во всей полноте своей
силы и размаха содержится в учениях
Бахауллы».
В рамках этой
свободы создан эталон поведения
институтов и личностей, эффективность
которого зависит не столько от силы
закона, который, конечно же, следует
уважать, сколько от признания взаимности
выгод и духа сотрудничества,
поддерживаемого энтузиазмом, мужеством,
чувством ответственности и личной
инициативой, которые являются выражением
их преданности и покорности воле Бога.
Таким образом, существует равновесие
свободы между институтами —
национальными и местными — и отдельными
людьми, поддерживающими их
существование.
Возьмите, к
примеру, Местные Духовные Собрания,
методы их формирования и роль личности в
выборах. Избиратель голосует с
пониманием того, что он свободен
выбирать, совершенно без постороннего
вмешательства, того, кого ему
подсказывает его совесть, и добровольно
принимает факт законности результата.
Актом своего голосования человек
подписывается под соглашением, на
котором зиждется порядок в обществе.
Собрание несет ответственность за то,
чтобы вести, направлять и решать дела в
общине, и имеет право на подчинение и
поддержку со стороны членов общины. Член
общины несет ответственность за создание
и сохранение Собрания через выборы,
подачу советов, свою моральную поддержку
и материальную помощь; и у него есть
право быть услышанным Собранием,
получать его руководство и поддержку и
просить Собрание пересмотреть решение,
которое, как он сознательно чувствует,
несправедливо и наносит ущерб интересам
общины.
Но погруженность
в механику Администрации бахаи, в отрыве
от живого духа Дела Божьего, ведет к
искажению, к бесплодной светскости,
чуждой природе Администрации. В равной
степени важна для процедуры выборов —
продолжая наш пример — та удивительная
атмосфера молитвы и размышления, то
тихое достоинство процесса, где
отсутствуют выдвижение кандидатур и
агитация, где свобода личности выбирать
ограничена только его собственной
совестью, проявляющейся в состоянии
внутренней погруженности, благоприятном
для общения со Святым Духом. В такой
обстановке избиратель считает результат
выражением воли Бога, а тех, кто избран
— ответственными прежде всего перед этой
волей, а не перед избирателями.
Проводимые таким образом выборы рисуют
перед нами картину органичного единства
внутренних и внешних реалий человеческой
жизни, необходимого для построения
зрелого общества в нынешнюю, новую
Эпоху. Ни в какой другой системе
личность не обладает столь широкой
свободой в процессе выборов.
Равновесие
ответственности, подразумеваемое всем
этим, предполагает зрелость со стороны
всех участников. Эту зрелость можно
удачно уподобить зрелости отдельных
человеческих существ. Сколь значительна
разница между младенчеством и детством,
подростковым периодом и зрелостью! В
период истории, когда доминирует бьющая
через край энергия, бунтарский дух и
лихорадочная активность подростка,
сложно различить характерные элементы
зрелого общества, в которое приглашает
Бахаулла все человечество. Модели
старого мирового порядка замутняют
видение того, что нам необходимо
воспринять; ибо эти модели часто были
зачаты в бунтарстве и сохраняют черты
революций, характерных для
подросткового, хотя и необходимого,
периода эволюции человеческого общества.
Сами философии, обеспечившие этим
революциям интеллектуальное наполнение —
на ум сразу приходят Гоббс, Локк,
Джефферсон, Милл — были вдохновлены
протестом против угнетения, исцелить
которое и намеревались революции.
Эти черты четко
различимы, например, в необычайном
скептицизме по поводу властей и,
следовательно, в весьма слабом уважении,
которое многие нации проявляют к своим
правительствам; они обвиняют их в
преследовании исключительно личных
интересов, часто в ущерб более широким
интересам общества. Сколь точно, даже по
прошествии полувека, мнение Шоги
Эффенди, переданное его секретарем,
соответствует нынешнему состоянию дел:
«Наше нынешнее поколение, в основном
благодаря коррупции, отождествляемой с
этими организациями, по-видимому,
противится любым институтам вообще.
Религия как институт отвергается.
Правительство как институт отвергается.
Даже брак как институт отвергается. Нас,
бахаи, такие преобладающие в обществе
мнения ослеплять не должны. Если бы дело
было именно в этом, тогда ни одно
Богоявление не стало бы неизменно
назначать Себе преемника. Нет сомнения,
что коррупция действительно проникла в
эти институты, однако эти искажения
обязаны не самой природе институтов, но
отсутствию верных указаний насчет их
властных полномочий и природы их
поддержания с течением времени. Бахаулла
не устранил из Дела Божьего все
институты, но обеспечил необходимые
гарантии, призванные искоренить
коррупцию, ставшую причиной падения
прежних общественных структур. Что собой
представляют эти гарантии — вот что
интереснее всего изучить и также
наиболее важно знать».
Мы высказываем
эти наблюдения не затем, чтобы
предаваться критике той или иной
системы, но, скорее, чтобы задать
направление мысли, вдохновить на свежий
взгляд на основы современного общества и
изложить общий взгляд на рассмотрение
отличительных черт Порядка Бахауллы.
Какова же была природа этого общества,
можем мы спросить, породившего такие
особенности и такие философии? Куда это
привело человечество? Удовлетворило ли
их применение нужды и чаяния
человеческого духа? Ответы на эти
вопросы могли бы создать почву для
сопоставления истоков и природы
характерных особенностей и философии,
что лежат в основе этого Порядка.
***
Что касается
свободы слова, фундаментального принципа
Дела Божьего, то Административный
Порядок предоставляет уникальные способы
и каналы для ее проявления и сохранения;
они были подробно рассмотрены в писаниях
Веры, однако друзья пока еще не совсем
ясно понимают их. Ибо Бахаулла расширил
границы и углубил значение
самовыражения. В том, что Он возвысил
искусство и работу, совершаемую в духе
служения человечеству, до уровня актов
поклонения Богу, можно различить
огромные перспективы для нового уровня
самореализации в обществе,
предвосхищенном Его Новым Мировым
Порядком. Невозможно усомниться в
значительности этого принципа, ныне
столь глубоко развитого Господом Эпохи;
однако именно в применении его к области
словесного самовыражения требуется
глубокий уровень понимания. С точки
зрения бахаи, свобода слова должна
дисциплинироваться мудрой оценкой как
положительных, так и отрицательных
сторон и свободы, и самой речи.
Бахаулла
предупреждает нас, что «язык есть
тлеющее пламя и избыток речи — яд
смертельный». «Материальный огонь
сжигает тело, — говорит Он, разъясняя
эту тему, — тогда как огонь языка
пожирает и сердце, и душу. Сила первого
длится лишь недолгое время, тогда как
влияние последнего растягивается на
столетие». Прослеживая границы свободы
слова, Он вновь советует придерживаться
«умеренности». «Человеческая
речь есть сущность, стремящаяся оказать
свое влияние, и она нуждается в
умеренности, — утверждает Он, добавляя.
— Что до ее влияния
¾
сие проистекает от деликатности,
которая, в свою очередь, зависит от
сердец отрешенных и чистых. Что до ее
умеренности
¾
сие должно сочетаться с тактом и
мудростью, как предписано в Святых
Писаниях и Скрижалях».
Важно не только
что и как говорится, но и
когда. Для речи, как и для
многого другого, есть свое время.
Бахаулла усиливает понимание этого,
обращая наше внимание на следующую
максиму: «Не все, что человек знает,
может быть раскрыто; не все, что может
быть раскрыто, будет сочтено
своевременным; и не всякое своевременное
изречение окажется соответствующим
способностям тех, кто его слушает».
Речь —
могущественное явление. Ее свободу
приходится и восхвалять, и опасаться.
Этот факт призывает нас к тщательности в
оценках, поскольку как ограничение речи,
так и избыток ее способны привести к
ужасным последствиям. Поэтому в системе
Бахауллы существуют контролирующие и
уравновешивающие факторы, необходимые
для использования этой свободы во благо
общества. Пристальное изучение принципов
консультации бахаи, а также формальных и
неформальных методов их применения,
приводит к новому пониманию движущей
силы свободы слова.
Поскольку
рассуждать об этих принципах означало бы
выйти за рамки данного письма,
достаточно будет краткого упоминания об
основных предпосылках консультации,
особенно для тех людей, кто служит в
Духовных Собраниях. Любовь и согласие,
чистота намерений, скромность и смирение
среди друзей, стойкость и долготерпение
в трудностях — все это пронизывает их
отношение, с которым они приступают к
«выражению своих мнений», с «величайшей
преданностью, вежливостью, достоинством,
заботливостью и умеренностью», каждый из
них пользуется «совершенной свободой»
как в этом, так и в «раскрытии
доказательств своей точки зрения». «Если
кто противоречит ему, он не должен
волноваться, потому что если не будет
исследования или уточнения вопросов и
предметов, приемлемая точка зрения не
будет найдена и понята». «Сияющая искра
истины является только после
столкновения различающихся мнений». Если
впоследствии не все голосуют «за»,
решение принимается большинством
голосов.
Как только
решение принято, все члены
консультативного органа, имевшие до
этого полную возможность высказать свои
мнения, единодушно поддерживают
результат. А если мнение меньшинства
было верным? «Если они соглашаются о
предмете, — объясняет Абдул-Баха, —
пусть даже оно ошибочно, это лучше, чем
поспорить и быть правым, ибо это
разногласие приведет к разрушению
Божественного основания. Хотя одна из
сторон может быть права, и они поспорят
— это станет причиной тысячи ошибок, но
если они согласятся и обе стороны будут
не правы, и будет единство — истина
будет явлена и ошибка исправлена». В
этом подходе к общественному
использованию индивидуальной
человеческой мысли подразумевается
глубокое изменение стандарта публичных
дискуссий, стандарта, заданного
Бахауллой для зрелого общества.
Качества, с
помощью которых человек может достичь
личной дисциплины, необходимой для
успешной консультации, наиболее полно
выражаются в том, что Шоги Эффенди
считал «духом истинного бахаи.
Задумайтесь, к примеру, над трогательным
замечанием, обращенным к вашей общине в
одном из его самых ранних писем: «Ничто,
кроме духа истинного бахаи не может и
надеяться примирить принципы милосердия
и справедливости, свободы и смирения,
святости прав личности и самоотречения,
бдительности, личной ответственности и
заботливости — с одной стороны и
братства, честности и прямоты — с
другой». Это — призыв к зрелости и
отличительным качествам, на которые он
постоянно обращал наши мысли.
***
Поскольку цель
наших устремлений — Величайший Мир,
усилия общины бахаи в первую очередь
направлены на снижение частоты
конфликтов и раздоров, категорически
запрещенных в Наисвятой Книге. Означает
ли это, что критические мысли
высказывать нельзя? Ни в коем случае.
Как может существовать та открытость, к
которой призывают консультирующихся,
если не будет критических мыслей? Как
может человек исполнять свои обязанности
перед Делом Божиим, если ему не
позволено выражать свое мнение? Разве не
утверждал Шоги Эффенди, что «в самом
основании Дела лежит принцип
несомненного права личности на
самовыражение, свобода говорить то, что
подсказывает человеку совесть, и
излагать свои мнения»?
Административный
Порядок обеспечивает каналы для
выражения критики, признавая, в качестве
принципа, что «это не только право, но и
жизненно важная ответственность каждого
преданного и мыслящего члена общины
излагать исчерпывающе и искренне, однако
с должным уважением и считаясь с
авторитетом Собрания, любые предложения,
рекомендации или критику, которые, как
он сознательно чувствует, он должен
выразить для того, чтобы улучшить и
исправить определенные ситуации или
тенденции в своей местной общине».
Помимо прямого
доступа к местному либо национальному
Собранию, к Советнику или Члену
Вспомогательной Коллегии, существуют
также события, специально
предназначенные для обнародования своих
мнений в общине. Наиболее частое из
таких событий для любого бахаи— Праздник
Девятнадцатого Дня, который, «помимо
своих общественных и духовных аспектов,
удовлетворяет также различные
административные нужды и требования
общины, главной среди которых является
необходимость в открытом и
конструктивном критицизме и обсуждении
всего, что касается состояния дел в
местной общине бахаи. В то же время,
совет Шоги Эффенди, переданный нам через
его секретаря, особо обращает внимание
на то, что «всякий критицизм и
обсуждения негативного характера,
могущие привести к подрыву авторитета
Собрания как органа, должны тщательно
избегаться. Ибо иначе под угрозу будет
поставлена сама структура Дела Бога, и в
общине воцарятся неразбериха и раздоры».
Отсюда ясно, что
на вопрос следует смотреть шире, а не
только в плане права критикующего на
свободу слова; необходимо также
сохранить объединяющий дух Дела Бога,
защитить авторитет его законов и
предписаний, поскольку авторитет —
неотъемлемый аспект свободы. Уместно
помнить о мотивации, манере и тоне
высказываний; но это также и вопрос
любви: любви к своим собратьям, к своей
общине, к своим институтам.
Ответственность
личности вести себя так, чтобы
обеспечить стабильность общества,
обретает в этом контексте
фундаментальную важность. Ибо сколь бы
ни был он важен для развития общества,
критицизм — это обоюдоострый меч, и
слишком часто он становится
предвестником конфликта и ссоры.
Сбалансированные процедуры
Административного Порядка имеют целью
помешать этой важной деятельности
деградировать до какой-либо формы
противостояния, являющегося питательной
почвой для оппозиции и ее ужасающих
раскольнических последствий. Неисчислимы
негативные последствия злоупотребления
критицизмом — в катастрофических
расхождениях, которые он породил в
религии, в столь же ожесточенно
противоборствующих фракциях, порожденных
им в политических системах,
превозносящих конфликт, узаконив его в
качестве концепции «лояльной оппозиции»,
поддерживающей ту или иную из различных
политических доктрин — консервативную,
либеральную, прогрессивную, реакционную
и т. д.
Если отдельные
бахаи намеренно игнорируют принципы,
заключенные в том Порядке, который Сам
Бахаулла создал с целью излечить раскол
в семье человечества, тогда Дело, ради
которого было принесено столько жертв,
затормозится в исполнении своей миссии
спасти мировое общество от полного
распада. Разве не следует постоянно,
вновь и вновь напоминать о существовании
Завета, чтобы такие напоминания помогли
сохранить необходимую перспективу? Ибо в
эту эпоху Дело Бахауллы было защищено от
губительных эффектов злоупотребления
критикой; это воплотилось в институте
Завета и в принципах всемирной
административной системы, включающей в
себя механизмы сбора конструктивных
идей, выдвигаемых отдельными людьми, и
использовании их на благо всей системы.
Увещевая людей поддерживать объединяющую
цель Дела, Бахаулла, в Книге Своего
Завета, обращает к ним такие
выразительные слова: «Пусть не станут
средства порядка причиной недоразумений,
и орудие союза — поводом для раздоров».
Такие утверждения подчеркивают
критический момент, а именно: в рамках
Завета разногласия суть нравственное и
интеллектуальное противоречие главной
цели, наполняющей общину бахаи жизнью —
установлению единства человечества.
***
Мы возвращаемся к
особым характеристикам речи. Содержание,
продолжительность, стиль, такт,
мудрость, своевременность — все это
критические факторы, определяющие
благотворное либо негативное воздействие
речи. Следовательно, друзьям следует
всегда помнить о значимости этой
деятельности, столь отличающей
человеческие существа от других форм
жизни, и пользоваться ею разумно. Их
усилия в направлении воспитания такой
дисциплины дадут рождение этикету
самовыражения, достойному грядущей
зрелости человеческой расы. В той же
мере, в которой эта дисциплина применима
к устному слову, она применима и к слову
печатному и очень глубоко касается
функционирования прессы.
Значимость и роль
прессы в новой мировой системе
становятся явны из того внимания,
которое Порядок Бахауллы уделяет
доступности информации на всех уровнях
общества. Шоги Эффенди говорит нам, что
Бахаулла «особо ссылается на
“стремительно появляющиеся газеты”,
описывает их как
“зеркало мира”
и
“удивительное и могущественное
явление”
и вменяет в обязанность всем, кто
ответственен за их публикацию,
освободиться от злобы, увлечений и
предрассудков, быть справедливыми и
беспристрастными, тщательными в своих
исследованиях, и выяснять фактическое
состояние дел в любой ситуации».
В Своем
общественном трактате «Секрет
Божественной Цивилизации» Абдул-Баха
предлагает разъяснение того, почему
пресса в будущем обществе будет
необходима. Он говорит, что
«настоятельно необходимо, чтобы писались
полезные статьи и книги, ясно и
определенно устанавливающие, в чем
заключаются нужды людей сего дня, и что
будет способствовать счастью и прогрессу
общества». Далее Он пишет об
«обнародовании высоких мыслей» как
«движущей силе в артериях жизни», «самой
душе мира». Более того, Он утверждает,
что «общественное мнение следует
направлять к тому, что достойно дня
сего, сие же возможно лишь через
использование подобающих доводов и
приведение ясных, исчерпывающих и
несомненных доказательств».
Что касается
манеры и стиля, то Бахаулла увещевал
«авторов из среды друзей» «писать так,
чтобы сие было приемлемо для
беспристрастных душ и не вело к
придиркам со стороны людей». После чего
Он напоминает: «Мы сказали ранее, что
одно слово оказывает влияние, подобное
весне, и делает сердца свежими и
цветущими, тогда как другое
подобно порыву ветра, заставляющего
увянуть бутоны и цветы».
В свете всего
вышесказанного, кодекс поведения для
прессы должен охватывать принципы и цели
консультации, явленные Бахауллой. Только
так пресса будет способна сделать
наиболее полный вклад в охрану прав
человека и станет могучим инструментом в
совещательном процессе общества и,
следовательно, в объединении
человеческой расы.
***
Некоторые из
друзей предположили, что выход Веры из
безызвестности указывает на
своевременность прекращения соблюдения в
общине бахаи известных ограничений,
особенно тех, что касаются временной
необходимости в рецензировании
материалов перед их опубликованием.
То, что Вера
вышла из безызвестности на мировом
уровне, не вызывает сомнения. Это
определенно отмечает триумфальную стадию
в усилиях общины довести свое
существование до сведения тех, кто
влияет на события в мире. Посмотрите, к
примеру, как страдания и жертвы друзей в
Иране и озабоченность общины по этим
вопросам стали предметом обсуждения в
наиболее влиятельных парламентах и самых
важных международных форумах на земле.
Что этот выход из безызвестности дает
Делу свободу выполнять задачи, доселе
недостижимые, также невозможно отрицать;
но то, что это отмечает достижение
общиной долгожданной зрелости,
совершенно сомнительно.
Как могла бы она
достичь зрелости, когда мы знаем из
четких указаний Хранителя, что
безызвестность — лишь одна из многих
ступеней в долгой эволюции на пути к
золотой судьбе Веры? Разве не разъяснял
он нам всем, что стадиям ее освобождения
и признания в качестве мировой религии
должна предшествовать еще и стадия
преследований? Разве могут друзья забыть
столь часто упоминаемое предупреждение
Абдул-Баха, касающееся жестокой
оппозиции, с которой столкнется Дело в
различных землях на всех континентах? В
случае американских верующих разве не
ссылался Шоги Эффенди на этот грядущий
натиск в своем описании их как
«непобедимой Армии Бахауллы, которая на
Западе, причем в одном из его
потенциальных штормовых центров, должна
будет биться, с Его Именем и ради Него,
в одной из самых жестоких и славных
битв»?
Разве те, кому не
терпится отменить любые ограничения, кто
призывает принцип свободы слова в
качестве оправдания для публикации
всего, что касается общины бахаи кто
зовет к немедленному прекращению
практики рецензирования теперь, когда
Вера вышла из безвестности — разве не
ведают они об этой отрезвляющей
перспективе? Сколь бы ни было широким
общественное возмущение по поводу
недавних преследований в Иране, пусть не
возникнет никаких недоразумений
касательно неизбежности оппозиции, с
которой еще предстоит столкнуться во
многих странах, в том числе и в той,
которая считается Колыбелью самого
Административного Порядка.
Вера по-прежнему
находится в своем младенчестве. Несмотря
на выход ее из безвестности, еще и
сейчас бoльшая
часть человеческой расы не ведает о ее
существовании; более того, огромное
большинство ее приверженцев относительно
недавно стали бахаи Изменение, которое
такая новая стадия в ее эволюции
подразумевает, означает, что если раньше
это нежное растение было защищено этой
безвестностью от внимания внешних
элементов, ныне же она выставлена на
свет. Эта открытость привлекает
пристальное внимание, и это же внимание
станет, в конце концов, тем фактором,
который приведет к оппозиции в различных
областях. Таким образом, отнюдь не
впадая в беззаботность, община должна
осознать необходимость создавать о себе
корректное мнение и предоставлять по
большей части скептически настроенной
публике правильное изложение своей цели.
Бoльшие
усилия должны быть приложены, бoльшая
забота проявлена с целью обеспечить ее
защиту от злобы невежд и опрометчивости
ее друзей.
Давайте же все
будем помнить, что в борьбе за свой рост
молодая Вера в Бога вынуждена
продираться сквозь неразбериху нынешнего
века. Словно нежный росток, едва видимый
над землей, она должна старательно
лелеяться, пока не достигнет силы и
зрелости, и поддерживаться, если это
необходимо, в борьбе с ударами шквальных
ветров и со смертельным натиском
сорняков и терний. Если мы, чьей заботе
это растение было доверено,
нечувствительны к его слабости, то
величественное дерево, которое является
его потенциальным будущим, задержится в
своем росте и достижении того состояния,
когда оно осенит своими ветвями все
человечество. С этой точки зрения все мы
должны рассмотреть опасность, таящуюся
для Дела в необдуманных поступках и
завышенных ожиданиях; и более всего
прочего следует нам позаботиться о
действии слов, особенно преданных
печати. Именно здесь авторы и редакторы
бахаи должны быть особенно внимательны и
налагать на самих себя жесткую
дисциплину, в точности как и подчиняться
требованию рецензирования на этой ранней
стадии развития Веры.
***
Право личности на
самовыражение не раз упоминалось в
вышеприведенных комментариях
разнообразных свобод, однако, пусть даже
это и так, о личной свободе следует
сказать еще несколько слов. Наилучшим
образом отношение Веры к этому вопросу
продемонстрировано в утверждении
Абдул-Баха, касающемся семьи. «Цельности
семейных уз, — говорит Он, — должно
постоянно уделяться внимание, и не
следует преступать прав отдельных
членов…. Все эти права и прерогативы
должны сохраняться, и все же цельность
семьи должна поддерживаться. Ущерб
одному должен считаться ущербом для
всех; удобство одного — удобством всех;
честь одного — честью всех».
Отношение
личности к обществу объяснено Шоги
Эффенди в утверждении о том, что
«концепция бахаи касательно общественной
жизни существенным образом основывается
на принципе подчинения воли личности
воле общества. Она ни подавляет
личность, ни возносит ее до уровня,
когда она становится существом
антисоциальным, угрозой для общества.
Как и во всем прочем, она следует
“золотой середине”».
Такие
взаимоотношения, столь основополагающие
в деле поддержания цивилизованной жизни,
зовут к высочайшему уровню понимания и
сотрудничества между обществом и
личностью; и по причине необходимости
воспитывать климат, в котором несказанно
огромный потенциал отдельных членов
общества сможет развиваться, эти
взаимоотношения должны предоставлять
«свободу движений», позволяющую
«личности заявить о себе» через
непосредственность, инициативу и
разнообразие, которые обеспечивают
жизнеспособность общества. Среди
возложенных на институты бахаи задач,
непосредственно касающихся этих аспектов
личной свободы и развития, есть задача,
так описанная в Конституции Всемирного
Дома Справедливости: «охранять
индивидуальные права, свободы и
инициативу личности». Иными словами:
«уделять внимание охране человеческого
достоинства».
Сколь это
примечательно, что в Порядке Бахауллы,
хотя воля личности и подчинена воле
общества, индивидуальность не теряется в
общей массе, но становится главным
центром развития, находя свое
собственное место в потоке прогресса,
причем общество в целом обогащается,
аккумулируя таланты и способности
составляющих его индивидуумов. Такая
личность реализует свой потенциал, не
просто удовлетворяя собственные желания,
но осознавая себя во всей полноте, как
единое целое с человечеством и с
божественно предназначенной целью
творения.
Качество свободы
и его выражение — в сущности, сама
способность поддерживать в обществе
свободу — зависит, без сомнения, от
знания и подготовки людей, их
способности в полном самообладании
справляться с вызовами, которые бросает
им жизнь. Как писал возлюбленный
Учитель: «Честь же и отличие человека
состоит в том, чтобы он, среди всех
множеств мира сего, стал истоком
общественного блага. Можно ли
представить себе дар больше этого — что
человек, глядя внутрь себя, обнаружит,
что, по жизнедарующей благодати Бога, он
стал причиной умиротворения и
благоденствия, счастья и прибытка для
ближних своих? Нет же, единым Богом
истинным клянусь, нет большего
блаженства, более полного наслаждения».
***
Дух свободы,
пронесшийся в последние десятилетия по
всей планете с такой бурной силой, есть
проявление вибраций Откровения,
принесенного Бахауллой. Его собственные
слова подтверждают это. «Предвечная
Красота, — писал Он в волнующем описании
Своих страданий, — согласился быть
закованным в цепи, дабы человечество
могло сбросить свое иго, и принял долю
узника в сей наимогучей Твердыне, дабы
весь мир мог достичь совершенной
свободы».
Разве нельзя
отсюда логически заключить, что, таким
образом, «истинная свобода» — это Его
дар любви человеческой расе? Подумайте,
что сделал Бахаулла: Он явил законы и
принципы, которые ведут свободных людей;
Он установил Порядок, который направляет
действия свободных людей; Он
провозгласил Завет, гарантирующий
единство свободных людей.
Итак, мы
придерживаемся такого окончательного
взгляда: Бахаулла пришел, чтобы
освободить человечество. Его Откровение,
в действительности — приглашение к
свободе, свободе от нужды, свободе от
войн, свободе объединяться, свободе для
прогресса, свободе для мира и счастья.
Вы, жители страны, где свобода столь
высоко ставится, не должны, поэтому,
отказываться от ее плодов, но вам брошен
вызов и даже на вас возложена
обязанность защищать и утверждать
различие между вольностью,
ограничивающей ваши возможности к
подлинному прогрессу, и умеренностью,
обеспечивающей истинную свободу.
Всемирный Дом Справедливости
